“Человекомерность антикризисных исследований…”

ЧЕЛОВЕКОМЕРНОСТЬ АНТИКРИЗИСНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ КАК ВЫЗОВ ПРОФАННОСТИ ГУМАНИТАРНОЙ МЫСЛИ И СОЦИАЛЬНОЙ НАУКИ

Г. В. Задорожный 

д. э. н., профессор, академик Академии экономических наук Украины, академик Академии философии хозяйства, академик Международной кадровой академии, Харьковский национальный университет имени В. Н. Каразина

Всесторонне обосновав требование перехода к новому постнеклассическому типу научной рациональности, В. С. Степин писал, что здесь на первый план выходит соотнесенность знаний об объекте непременно с ценностно-целевыми структурами, а связь внутринаучных целей эксплицируется с вненаучными, социальными ценностями и целями. Это становится безусловной предпосылкой нового научного поиска, ибо сама «техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска» [1, с. 636] (выделено мной — Г. З.). Впрочем, «гуманистические ценности» — это одна из основных некритически воспринимаемых догм умерщвляемого всё живое диалектического материализма, ибо, по сути, «гуманизм начался с отвержения внутреннего духовного мира человека», а потому он изначально был профанным гуманизмом с присущим ему утопизмом. Гуманизм «с течением времени все больше становился, вопреки своему сознательному умыслу, слепой псевдорелигиозной верой» [2, с. 43] (выделено мной — Г. З.).

В этой связи следует начинать понимать, что дальнейшее прославление и идолизация гуманизма, новых гуманистических ценностей — это не что иное, как очередная «Бочка Свифта» для тех, кто нерассуждающе, впустую продолжают «гонять» гуманистическую, по сути, античеловечную поверхностную проблематику делателей бес-просветного — ачеловечного будущего. Гуманизм — нечто якобы человеческое, но без внутреннего духовного мира Чело-Века, без признания определяюще-оплодотворяющей роли духовно-нравственных ценностей целостной жизнедеятельности личности. Потому-то рацио-количественное, поверхностно показательное, сиюминутно успешное — целерациональное изначально правит нынешний кризисный бал обесчеловечивания. Современному человеку, которому пару веков подряд вменяли-вдалбливали, что гуманизм — это социальный прогрессизм, нет дела к тому, что человек есть, прежде всего, духовное существо, что существует духовный смысл человеческой жизни и чем должна определяться суть каждого свободно-ответственного поступка как человечного.

Гуманитарной науке, как пишет Ю. М. Осипов, так и не удалось выдать на-гора точного, незыблемого, однозначного, инвариантного, то бишь сугубо научного, физического, позитивного знания. Она «пыталась выдать свой псевдонаучный гнозис за вполне концептуально адекватный гуманитарному онтосу, выписывая налево и направо рецепты «рационального» управления реальным онтосом, как и его конструктивной-де переделки, не пренебрегая в связи с этим ни познавательным насилием над реальностью, ни концептуальными натяжками, ни правдоподобной ложью, охотно оправдывая лукавые реформы, разорительные революции, братоубийственные войны, бесцеремонные захваты, хищные империализмы» [3, с. 13]. Но само по себе изначально искаженное гуманитарное мировидение и мировоззрение не понимает «самого гуманитарного феномена в виде человека и человечества» и не представляет «себе действительности — и не надуманной — сути всего через посредство науки обоснованно-де творимого» [3, с. 15] (выделено мной — Г. З.). Но если рассуждать еще более глубоко, то «сам гуманитарный феномен» и сама гуманитарная наука выступает лишь искаженной поверхностной схоластической полуфикцией, которую-то якобы и исследует та же гуманитарная, а шире — социальная наука. И ситуация кардинально не изменится, пока эта профанная гуманитарная наука не будет заменена человекомерной наукой, исследующей целостность человека и прежде всего его духовность и человечность.

Гуманитарное непонимание реальности (как следствие всеобщего насаждения-вменения профанного гуманизма) завело в тупик современную социальную науку, о чем весьма выразительно объяснял недавно ушедший от нас Иммануэль Валлерстайн в своем вступительном слове на Международном коллоквиуме «Университеты и обществоведение: новые пути к общественной рациональности» 26 октября 1995 года: «Обществоведение возникло как интеллектуальное дополнение либеральной идеологии и умрет вместе с либерализмом, если не изменит своего статуса. В основании обществоведения лежал социальный оптимизм. Что оно сможет сказать в эпоху социального пессимизма? Я считаю, что нам, обществоведам, необходимо полностью обновиться, чтобы остаться востребованными в обществе и не оказаться на задворках научного мира, тратя время на бессмысленные ритуалы, как это делают последние служители всеми забытого божества. Я уверен, что наше выживание зависит от того, сможем ли мы вернуть понятие сущностной рациональности в центр наших научных дискуссий» [4, с. 209] (выделено мной — Г. З.).

По сути, сущностная рациональность перекликается с ценностной рациональностью, которая призвана оплодотворять духовно-нравственными ценностями человечности весь процесс жизнедеятельности человека, его целеполагание. При этом первостепенно важно понимать, что человек — Чело–Век — это лицо, обращенное к вечным ценностям жизнеутверждения, гармонии, благополучия, любви. Человечность есть главное онтологическое измерение миропостижения, самопостижения и самореализации человека.

В таком новом формате мировидения и миропонимания речь должна идти не о гуманистической, как и не о социальной науке, ставшей чуть ли не главной причиной кризисной общественной жизнедеятельности, а о начале формирования новой — постнеклассической человекомерной науки. Первые разработки ее предмета и основных методологических принципов позволяют уже сделать принципиальный вывод о том, что постнеклассический тип рациональности определяет мейнстрим будущего развития науки [5]. По сути, в условиях необходимости обеспечения выживания человечества возникла новая ключевая проблема, которая сводится к тому, что «в культуре техногенной цивилизации должны возникать точки роста новых ценностей как предпосылки будущего нового типа цивилизационного развития… Научно-технологический прогресс в истории техногенной цивилизации всегда был главным источником ее изменений. В этой области в первую очередь следует искать точки роста новых ценностей. Я полагаю, что возникновение постнеклассической рациональности представляет собой такого рода точку роста» [6] (выделено мной — Г. З.).

Такие фундаментальные предположения уже начинают практически реализовываться. Среди ученых, мыслящих в векторе необходимости реализации императива выживания человека/человечества, новая постнеклассическая человекомерная наука, которая начала формироваться в последние 30 лет, ознаменовала новый кардинальный парадигмальный сдвиг в постижении целостной реальности. Такая наука, как мы уже неоднократно обосновывали в своих исследованиях, должна исходить из того, что личность (а не индивид, экономический или институциональный человек, актор или интеллагент, делок) является базовым свободно-ответственным творческим субъектом хозяйственных антикризисных преобразований. Именно в личности в полной мере вы(про)является истинная единая триипостасная — духовно-био-социальная природа человека как представителя особого духовно-природного рода Homo Sapiens. Как обосновывал В. Франкл, человеческое существование не аутентично, если оно не переживается как самотрансценденция, ибо «человек — это больше, чем психика: человек — это дух» [7, с. 63] (выделено мной — Г. З.). «Человеку дано быть духом: он призван быть духом; в этом основной и священный смысл его жизни» [8, с. 310]. Поэтому «человек принадлежит глубине вечности» [9, с. 418]. Чело-Век! Лицо, обращенное к Вечности, к вечным духовно-нравственным смыслам и ценностям.

Раскрытие единой триипостасной духовно-био-социальной природы человека призвано кардинально изменить формат миро- и человекопостижения, ибо внутренняя духовная ипостась человека-личности вводит человекомерные научные исследования в мир духа, духовности, который полностью игнорировался традиционной механико-материалистической однобокой наукой. Хотя она и призывала временами постигать сущность целостной реальности, однако односторонне все сводила к материи, ее физико-химическим свойствам. По сути, она изучала внешний для человека мир. Господство материалистически настроенной науки проявилось в том, что «человечество попыталось… создать культуру без веры, без сердца, без созерцания и без совести; и ныне эта культура являет свое бессилие и переживает свое крушение» [10, с. 733-734] (выделено мной — Г. З.).

В такой культуре «люди теряют знания о том, что есть человек, и что надлежит ему делать, что есть реальность, а что — призрачность. И в сей же миг незнания человека заменяются знаниями демонов и призраков, которые никогда не теряют своей идентичности, а всегда навязывают ее тем, кто сомневается в самом себе… Нет и не может быть никакого человечески выдуманного проекта выхода из апокалиптического кризиса, ибо он есть следствие разрушения человечности и его интеллекта… Выход из апокалиптического кризиса возможен лишь через оздоровление сознания и разума, через медленное, длящееся в течение нескольких поколений, восстановление порушенной человечности и культуры» [11, с. 61, 62] (выделено мной — Г. З.).

Человек/человечество подошли к апокалиптической черте, когда наука и техника намерены вытеснить живого человечного человека из всемерно разворачивающегося искусственного мира, заменить его киборгом с искусственным самовоспроизводящимся интеллектом на небиологическом — голографическом субстрате.

Для тех, кто еще может понимать проявления человечности, колокольный тревожный набат призывает СПАСАТЬ ЧЕЛО-ВЕКА, продлить существование и развитие рода человеческого, обеспечить достойное человечное будущее для наших детей и внуков.

Для спасения мы должны, прежде всего, осознать, что ускоренно развертывающаяся машинно-техническая цивилизация стала «несчастным случаем, патологическим феноменом в истории человечества», несущим не просто «коренное изменение не только среды обитания человека, но и самого человека» [14, c. 110, 111]. Новейший модный концепт цифровизации человека направлен на то, чтобы личность человека в двузначной системе программирования превратить из «единицы» в ноль. «Но полноценный кошмарный кастовый строй ЦИФРЫ утвердится после завершения программы NBICS, призванной создать для цифрового мира столь же искусственного человека. Но реализация этой программы возможна лишь посредством третьей мировой, или гибридной, войны, которая должна сломить сопротивление биологии, морали и духа человека традиционного» [12, с. 307] (выделено мной — Г. З.).

В ныне господствующей неолиберальной парадигме науки главное место отводится экономике. Но глобальный кризис в последние три десятилетия во многом развивается из такой господствующей тенденции, когда финансово-интеллектуальная власть стремилась к всеобщему господству над человеком и обществом. Сейчас же ситуация кардинально изменяется: обогащение интеллектуальных финансовых технологий привело не просто к стремлению всячески наращивать интеллектуальную денежную прибыль-ренту, но открыло возможность господства цифры как субстанции денег. Сегодня начинает всеохватывающе господствовать цифра, подчиняющая себе все и вся, прежде всего преходящего человека-средства, который все в большей мере становится ненужным в создаваемом искусственном мире, где искусственный интеллект становится главным инструментом цифровой действительности.

Содержание новой главенствующей тенденции проявляется в том, что «деньги создали машины, поработившие человека телесно, а цифра создает технологии искусственного интеллекта, который вытесняет из человека человечность. Деньги выстроили жестокий, античеловеческий мир, отрицающий Дух, идеальные ценности, заменив их ростом капитала. Но метафизический бумеранг истории сработал, и деньги нашли, воспитали своего могильщика — цифру (число), которая создаст технологии, заменяющие деньги, а людей превратит в живых мертвецов, вынужденных имитировать жизнь. Цифра, как и деньги, не знает и не приемлет человечности, морали, совести, чести, милосердия, любви, но без каких-то человекообразных существ ей не обойтись. Предстоит апокалиптическая антропологическая катастрофа, но исходы ее могут быть пифагорейски-оптимистические и инфернально-инквизиционные. И выбор сей в руках человека лишь в самой малой мере» [13, с. 34] (выделено мной — Г. З.).

Но глубинно не рассуждающие всё-ещё-человеки в лучшем случае исходят из того, что жизнь диктует, что для своего самосохранения господство экономики является вредоносным основанием-фактором кризисной действительности. Но они еще не понимают, что «строго говоря, сама экономика есть искусственная абстрактная «счетно-расчетная машина», превращающая природу и человека в мусор ради умножения число-цифровой субстанции. А если совсем начистоту, то экономика в этом плане есть античеловеческая паразитическая машина, людоловка смерти, за малые блага, доставляемые ею людям, умножающая мощь количества, чисел и цифр, попутно вырабатывая эликсир смерти, ибо человеки количеству не нужны» [13, с. 27] (выделено мной — Г. З.).

Важно осознавать, что жизнь и ее сохранение требует от человека/человечества мудрости как господства духовной власти. В среде понимающих усиливается ускоренное ощущение, что «все человечество больно… Лечить нужно человечество. Первая и неотложная задача — вернуть человеку духовность» [14, с. 147]. Потому, что человек — это прежде всего дух, и только через духовое самопостижение современный всё-ещё-человек может возродиться Чело-Веком — Лицом, обращенным к вечным ценностям жизни и любви, и наполнить себя и весь мир жизнеутверждающей энергией и гармонией. Это весьма трудно постигнуть для непонимающих, даже почти невозможно для неразмышляющих о смысле жизни. Но исходно заложенное в человеке желание жить должно победить в этом ныне земном кризисном бездуховно-секулярном мире. И «духовно противостоять этому миру могут только те, кто еще не совсем «смоделирован» [15, с. 61], кто сущностно размышляет, кто еще могут подсказать мудрые решения и действия для выживания человечества.

Многолетние размышления об этом античеловечном мире позволили выйти не на просто поверхностно-схематичные, во многом обыденные, представления о человеке, но постепенно углубиться к онтологическим пониманиям об истинной божественной природе человека-личности. Открылся тот уровень постижения тайны, который позволил, с одной стороны, понять науку как расшифровку божественных чертежей [см.: 16, с. 89-99]; с другой стороны, увидеть то, что предначально заложено в человеческую сущность и природу, что специфически отличает человека от всего иного живого. «В самом Человеке господствует дочеловеческое» [17, с. 13].

По сути, анализ начала нового века и тысячелетия в свете результатов новейших экспериментальных научных данных позволяет говорить о начавшемся переходе к эре человекомерной науки. Предвидя наступление этой эры, П. Тейяр де Шарден указал три главные линии, «где вновь выступают прогнозы, к которым нас уже привел анализ идей науки и человечества»:

– организация научных исследований,
– сосредоточение их на человеке,
– соединение науки и религии.

Это «три естественных члена одной и той же прогрессии» [18, с. 393] в своем рефлективном отсвечивании позволяют утверждать, что «эта эра будет в высшей степени эрой науки о человеке — познающий человек заметит наконец, что человек как «предмет познания» — это ключ ко всей науке о природе» [18, с. 396] (выделено мной — Г. З.).

Сегодня, как и в XVI веке, когда наука выделилась в отдельную отрасль миропостижения, наблюдается научный разрыв целостности мира, рьяное противопоставление материи и духа. Большинство научных исследований продолжаются в механико-материалистическом формате, что делает невозможным постичь суть человека как целостного живого существа. Это значит, что традиционная наука, занимающаяся постижением материи, напрочь отвергает дух. Наука до сих пор не поняла, что она сама есть продукт духовного производства. Наука не может существовать вне духа. Формат целостного миропонимания требует и целостной науки, в которой материя и дух постоянно взаимодействуют, но такое взаимодействие продуктивно-спасательно для человека реализуется лишь при определяющем влиянии духа.

В условиях ускоряющегося апокалиптического античеловечного кризиса «наука вынуждена сейчас вглядываться в пустоту за пределами пространства и времени, открывает двери для признания того, что сознание, творческое начало, эволюция, порядок и единство являются фундаментальными свойствами Природы… без этих черт Вселенная не смогла бы создать ДНК, жизнь на Земле, человеческий разум и цивилизацию. А поскольку все это существует, дело духовности не проиграно. Ей еще только предстоит заявить о себе в полный голос» [19, с. 47-48] (выделено мной — Г. З.).

Традиционная наука, как сфера самореализации духа, не хочет понять, что дух есть жизнь, а жизнь — это дух; что дух «живет» где хочет, ему претят границы, устанавливаемые и описываемые самонадеянной наукой. Наука определяет сама для себя свою позицию, свой удел и свой предел, но жизнь не хочет считаться с такой узкой позицией науки, а потому «всякий раз и непрерывно самая жизнь сбивает науку с занятой позиции и обнаруживает — как бедность очерченной области, так и искусственность избранной точки зрения. Сама жизнь… размывает те насильственные плотины, которыми науке хотелось бы стеснить ее. Но наука, упорная в избранном принципе, в ответ на такой размыв своих сооружений спешит приспособиться как-нибудь поудобнее к обнаруживающимся запросам жизни, наново описывает замкнутую черту своего кругозора и вновь занимает определенную точку зрения» [20, с. 112] (выделено мной — Г. З.).

Жизнь одолевает науку, а потому она и пытается робко изменяться, но опять же в новом заданном ею же самой формате замкнутого научного кругозора. Пытаясь господствовать над жизнью, наука упрямо не осознает своего краха. А в действительности «жизнь меняет науку, эта перемена совершается вопреки ее строго-консервативной сущности. Жизнь тащит на поводу упирающуюся науку… Тощая и безжизненная, как сухая палка, торчит наука над текущими водами жизни, в горделивом самомнении торжествует над потоком. Но жизнь течет мимо нее, и разрывает ее опоры» [20, с. 113]. Более того, из-за своей узости и недвижимости определяемого наукой своего объекта — материи, наука искусственно сочиняет застывший образ «как нечто истинное и предметное, вследствие чего-то, что некоторое время оказывало помощь, становится в дальнейшем вредом и помехою» [20, с. 113] (выделено мной — Г. З.). И этот вред заложен в самом начале науки, которая так и не смогла до сих пор увидеть свой объект в целостной реальности, где дух определяет материю, где дух и материя постоянно взаимодействуют в живой жизни.

Наука наукой, но жизнь — вовсе не наука, далеко не наука, тем более привычная, традиционная материалистическая, физико-химическая, насквозь математизированная, модельная. Наука самодовольна в своей самодостаточности. «Наука представляет собой построение всецело «физическое», а понятия и идеи метафизического характера «выносит за скобки»: вопрос о существовании сверхъестественного мира является для науки лишенным смысла в силу его принципиальной неверифицируемости и нефальсифицируемости… Наука, по большому счету, не выясняет, как устроен мир на самом деле, потому что это «самое дело» является выходом за границы научного поиска… наука строит различные интерпретации действительности, а не ищет истину» [21]. Наука не заморачивается поиском ответа на фундаментальные вопросы: что такое жизнь, что такое человек, что такое человечное будущее? Традиционная наука понятия об этом не имеет и в своей однобокой устремленности не может иметь.

Современное научное познание все более и более превращается в моделирующе-конструктивную виртуальную деятельность, где начинают господствовать схематично-пустозвонные симулякры, бесчеловечные цифры. Оно не направлено на поиск истины и действительное постижение устройства целостности мира-реальности и целостности человека. Это объясняется прежде всего тем, что «наука все более — не знание от незнания, а знание от знания, то бишь знание от самой себя, — и ни в какой онтологической новизне наука ныне не нуждается, ибо, уйдя в игровую математику, на такую новизну она попросту уже и неспособна. Отсюда гносеологическая потребность выхода за пределы научного гнозиса и обретения гнозиса метанаучного, что тоже самое — постнаучной метафизики» [22, с. 22].

Ориентированная на углубление и расширение техноса наука, сознательно исключает все человеческое, ибо его главной заботой становится насаждение «нейрокиберцифрового ультратехнологизма» (Ю. М. Осипов) как поля ликвидации человеческого мира. Техносу чужд человечный человек и все иллюзии, выдуманные гуманитарной наукой, человеческие гуманитарные нелепости, «ибо в чём-чём, а уж во всяких гуманитарных несуразностях технос никак не заподозрить» [23, с. 279].

Если всего, о чем говорится в этой статье, не осознает и не поймет современный все-еще-человек, то и будущность его как человека находится под большим вопросом.

PS: Эта статья была отправлена в редколлегию журнала «Философия хозяйства» в сентябре 2019 г., но под предлогом обильного цитирования, не опубликована. Сегодня понятно, что этот предлог стал поверхностным прикрытием сущностного несогласия редколлегии с моей точкой зрения на роль гуманитарной науки, которая находится в глубочайшем кризисе, ибо она изначально отвергала наличие внутреннего духовного мира человека. Однако, вскоре последовала статья главного редактора журнала «Философия хозяйства» Ю. М. Осипова «Гуманитарное знание как национальное достояние», где, по сути, дана развернутая рецензия на рукопись моей статьи, но в русле всяческого воспевания гуманистического знания, гуманитаризма. Приведу лишь некоторые цитаты из статьи Ю. М. Осипова.

«…Обращаясь с гуманитаризмом либо как с анахронизмом, либо как с некой остаточной вынужденностью, либо, что особенно тревожно, как с объектом своего чуть ли не трансгрессивного, а следовательно, и смертельного воздействия, замещая гуманитаризм разного рода технологизмом, в том числе и социальным, личностным, поведенческим.

Общество, которое не культивирует свой собственный, ответственный, позитивный, конструктивный, уж извините — человеческий, гуманитаризм, неизбежно деградирует, энтропирует и исчезает».

«Не желаешь поддерживать собственный (российский — Г. З.) гуманитаризм и своих гуманитариев — изчезни! — причем по своей же воле исчезни, не говоря уже о глупости головы и лености сердца». «Разумеется, легче всего заговорить о гуманитарной апокалиптике, ее нынешнем всплеске, о конце гуманизма, закате Просвещения, о кризисе человека, культуры, того же Слова, о дурном влиянии технологизма и менеджеризма, той же цифровизации». «…обойдемся тут без такого рода недостойных-де цивилизованных гуманитариев пророчеств!» [24, с. 14, 15, 16, 17].

Не буду акцентировать внимание на грозное «исчезни!», как и на «глупости головы и лености сердца», так называемый «технологизм личностный» даже на «недостойных-де цивилизованных гуманитариев».

Вступая в полемику по поводу прославления гуманизма, следует, прежде всего, отметить, что петь заздравную изначально противодуховному гуманитаризму, не понимая того, что, как я писал в своей статье, «гуманизм начался с отвержения внутреннего духовного мира человека», а потому он изначально был профанным гуманизмом с присущим ему утопизмом. Гуманизм «с течением времени все больше становился, вопреки своему сознательному умыслу, слепой псевдорелигиозной верой» (Франк С. Свет во тьме), видимо, сегодня становится весьма модно во вполне определенном аспекте поддержки глобализма–цифровизма.

Глубоко и всесторонне суть гуманизма исследовал Н. А. Бердяев. Он весьма убедительно показал, что «творчество Достоевского означает не только кризис, но и крушение гуманизма, внутреннее его изобличение… После Достоевского и Ницше невозможен уже возврат к старому рационалистическому гуманизму, гуманизм превзойден… Дальше лежит путь или к Богочеловеку или к сверхчеловеку, человекобогу»; «…последние пределы гуманистического своеволия и самоутверждения — гибель человека в сверхчеловеке. В сверхчеловеке не сохраняется человек, он преодолевается, как стыд и позор, как бессилие и ничтожество. Человек есть лишь средство для явления сверхчеловека. Сверхчеловек есть кумир, идол, перед которым падает ниц человек, который пожирает человека и все человеческое» [9, c. 417] (выделено мной — Г. З.).

В принципе, еще раз о сути гуманизма напомнил американский исследователь А. Ральф Эпперсон в своей книге «Невидимая рука: Взгляд на историю как на заговор» (изданной в США в 1995 г.) в главе «Гуманизм», где писал: «Одной из причин печального состояния «науки», известной как образование, является постепенное введение в школьную программу религиозной философии под названием «мирской гуманизм», но «религии без Бога, божественных открытий и священных писаний». «Второй «Гуманистический манифест», опубликованный через 40 лет после первого манифеста, в основном повторял его идеи, но теперь гуманисты призывали к «построению мировой общины», основанной на «развитии системы мирового закона и мирового порядка при правлении мирового правительства» [25, с. 383, 388, 389] (выделено мной — Г. З.).

В принципе, теперь становится понятно, что вся современная философия хозяйства — это всего лишь вода на мельницу нового мирового порядка и мирового правительства, ибо «хозяйство — целостная (вне признания душевности и духовности?) сфера жизнеотправления человека» (Ю. М. Осипов). И стоит ли бойко мантрировать: «гуманизм!», в котором игнорируется внутренний духовный мир Чело-Века, — это и есть однонаправленный процесс изменения сознания и мировоззрения в противодуховном античеловечном плане. Поэтому-то и новая формирующаяся наука — человекомерная и личностная — не признается традиционно мыслящими био-социальными гуманитариями, ибо гуманитаризм в лучшем случае всего лишь «уж извините — человеческий», но вовсе не человечный, не духовно-ценностный, не жизне- и человекоспасительный, но он, по сути, — расчеловечивающе-деградационный для нынешнего всё-ещё-человека.

PPS: В ситуации, когда свобода научного исследования и авторского мнения начала вырождаться, публично заявляю о выходе из статуса действительных членов (академиков) Академии философии хозяйства, которая ранее была истинным свободно-ответственным, вольным философским сообществом, где приветствовалась возможность свободной научно-философской дискуссии по актуальным и острейшим проблемам выживания человека/человечества. Навешивание ярлыка «недостойных-де цивилизованных гуманитариев», у которых, якобы, господствуют «глупости головы и лености сердца», и призыв «исчезни!» считаю весьма недостойным для президента Академии философии хозяйства. Личная великость, чтобы превратиться в личностное величие, должна знать меру и пытаться сочетаться с проснувшейся со-Вестью.

Литература

1. Степин В. С. Теоретическое знание. М.: «Прогресс-Традиция», 2000.
2. Франк С. Свет во тьме. М.: Изд-во «Факториал», 1998.
3. Осипов Ю. М. Гуманитарная мысль сегодня: от невольной научной квазиметафизики к вольной постнаучной метафизике // Философия хозяйства. 2018. № 3.
4. Иммануэль Валлерстайн. Конец знакомого мира: Социология ХХI века. М.: Логос, 2004.
5. Анализ структуры и динамики науки в социокультурном контексте. Материалы обсуждения избранных трудов В. С. Стёпина // http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1834&Itemid=52
6. Пирожков В. В. Обсуждение книги академика В. С. Степина «Цивилизация и культура». Материалы «круглого стола» // Опубликовано на сайте журнала «Вопросы философии» 14.01.2014 г.
7. Frankl V. E. Psychotherapy and txistentialism. N. Y.: Simon and Schuster, 1967.
8. Ильин И. А. Религиозный смысл философии. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
9. Бердяев Н. А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. М.: АСТ: Астрель, 2011.
10. Ильин И. А. Путь к очевидности. М.: Эксмо, 2007.
11. Шулевский Н. Б. Встречи с Иным в философии хозяйства Ю. М. Осипова. М., 2007.
12. Шулевский Н. Б. Русская революция — первый прорыв цифрового и гуманитарного мира в человеческую историю (революционная работа софийных спецслужб Великой Неизвестности) // Философия хозяйства. 2017. Декабрь, спец. выпуск.
13. Шулевский Н. Б. Заговор числа и судьба цивилизации // Философия хозяйства. 2019. № 4.
14. Бернанос Жорж. Свобода… для чего? СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2014.
15. Адорно Теодор В. Негативная диалектика. — М.: Академический Проект, 2011.
16. Коллинз Фрэнсис. Доказательства Бога: Аргументы ученого. — М.: Альпина нон-фикшн, 2008.
17. Тарасевич В. Н. Экуника: гипотезы и опыты. М.: ТЕИС, 2008.
18. Тейяр де Шарден П. Феномен человека: Сб. очерков и эссе: Пер. с фр. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002.
19. Чопра Дипак, Млодинов Леонард. Война мировоззрений: Наука и Духовность. М.: ООО Издательство «София», 2012.
20. Флоренский П. У водоразделов мысли: Черты конкретной метафизики. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009.
21. Гусев Д. А. Религия, атеизм и наука: интерпретации взаимодействий и эвристических возможностей (в историко-философском и общетеоретическом аспектах) // Вопросы философии. 2018. № 6 // http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1996&Itemid=52
22. Осипов Ю. М. Экономика и цифра в поле зрения философии хозяйства // Философия хозяйства, 2017, декабрь, спец. выпуск.
23. Михайлов Юр. Технологизм как похищение человека и ликвидация мира человеческого (нечаянное окаянство) // Философия хозяйства. 2019. № 4.
24. Осипов Ю. М. Гуманитарное знание как национальное достояние // Философия хозяйства, 2020, № 2.
25. Эпперсон А. Ральф. Невидимая рука: Взгляд на историю как на заговор. Киев: ООО «Издательство Арата», 2010.